21 сентября 1955 года в губе Черная на южном острове Новой Земли собралась внушительная эскадра – 4 эскадренных миноносца, 4 подводных лодки и 3 тральщика. Событие, ради которого они пришли в эту пустынную бухту, произошло ровно в 8 часов.
«Султан встал мгновенно и застыл, за исключением верхней части, где, не спеша, стала образовываться грибовидная шапка, – вспоминал вице-адмирал Евгений Шитиков. – Столб от внутреннего свечения был белый-пребелый. Такой белизны я никогда не видел. Казалось, что столб воды поставлен навечно, вышел джинн из бутылки и замер, не зная, что делать дальше. Потом султан начал медленно разрушаться сверху, опадать. В небе осталось облако, схожее с обычными облаками. Мы не почувствовали ударной волны, прошел какой-то ветерок. Зато очень хорошо был виден бег подводной ударной волны по поверхности воды».
Это сработала подвешенная под одним из тральщиков ядерная торпеда Т-5. Взрывом, мощность которого составила 3 килотонны, корабль разорвало на мелкие осколки, которые потом еще долго падали в воду. Находившийся у основания светящегося столба эскадренный миноносец «Реут» (бывший эсминец Балтийского флота «Забияка») затонул, корпус эскадренного миноносца «Карл Либкнехт» дал течь, и его пришлось отбуксировать на мель, на гвардейском эскадренном миноносце «Гремящий» разошлись заклепочные швы, подводная лодка С-81 (трофейная немецкая U-1057) полностью вышла из строя. Остальные корабли тоже получили повреждения.
Боеголовка для торпеды Т-5 (или, если выражаться технически правильно, зарядное отделение) была разработана под руководством уроженца Тирасполя, заместителя главного конструктора по ядерным боеприпасам филиала № 1 КБ-11 Министерства среднего машиностроения СССР Виктора Зуевского.
Сын прапорщика из вольноопределяющихся, Виктор Андреевич Зуевский родился в Тирасполе 17 июля 1918 года. В 1922 году его отец демобилизовался из Красной армии, и семья переехала в Москву. В столице Виктор Алексеевич окончил школу, а затем – Московский энергетический институт по специальности «Автоматика и телемеханика». После окончания института работал на авиационных заводах. В ноябре 1941 года после эвакуации предприятия ушел на фронт. Служил инженером по спецоборудованию в авиаполку, а после его расформирования вернулся на работу в авиационную промышленность.
В 1947 году в жизни Виктора Андреевича происходит знаковое событие – его переводят с авиазавода в распоряжение Первого главного управления при Совете Министров СССР. Это управление было примечательно тем, что ни одно министерство в стране не имело права требовать от ПГУ каких-либо отчетов. Непосредственным местом работы инженера Зуевского становится учреждение со скучным названием «Приволжская контора Главгорстроя». Много позже оно получит почтовый адрес Арзамас-16.
Возникает вполне резонный вопрос: зачем учреждению, в котором собраны лучшие физики-теоретики страны, потребовался специалист по автоматике? Ответ прост. Атомная бомба – это не просто заряд из урана или плутония.
Он является самой важной, но не единственной ее частью. Атомная бомба – это еще и сложная электронная схема, которая выдает команду на взрыв в определенной точке траектории. Неотъемлемая часть схемы – предохранители, которые не допускают несанкционированного срабатывания взрывателя. Работа этой схемы невозможна без источников питания, которые снабжают ее электроэнергией.
Все это вошло в сферу деятельности Виктора Зуевского – в «Приволжской конторе Главгорстроя» он занял пост начальника лаборатории электротехники. На этой должности его упоминают руководители атомного проекта в отчете на имя Лаврентия Берии, который курировал проект от имени Правительства СССР. В другой докладной, на имя начальника Первого главного управления генерал-полковника Бориса Ванникова, фамилия Зуевского упоминается в числе ведущих сотрудников конструкторского бюро.
От электрической схемы первой атомной бомбы, над которой вместе с коллегами работал Виктор Андреевич, требовалась высокая надежность, поэтому в проект сразу закладывалось резервирование на случай отказа какого-то узла и несколько степеней предохранения, каждая из которых строилась на разных физических принципах. Как отмечают историки, подобная схема создавалась впервые в стране, тем самым закладывались основы для создания систем автоматики ядерных боеприпасов последующих поколений.
«Люди работали как одержимые, с каким-то азартным удовольствием, не считаясь со временем, – вспоминал коллега и преемник Виктора Андреевича на посту главного конструктора ядерных боеприпасов Аркадий Бриш. – Все были охвачены идеей, что у нас должен быть свой атомный заряд, что мы не можем проиграть американцам. Нередко работали ночью, до утра. И никогда не искали причины, что, мол, к примеру, производство плохо работает. Нужно было – сами делали все необходимое для экспериментов».
Некоторые вопросы, которые вставали перед разработчиками первой бомбы, сейчас кажутся странными. Например, какой источник питания должен быть у электронной схемы? Был предложен вариант установить на бомбу собственные генераторы, которые должны работать от набегающего потока воздуха. Идея казалось красивой – пока бомба не сброшена, генераторы не работают, поэтому схема обесточена и взрыва в принципе быть не может. Но, несмотря на всю красоту решения, от нее отказались в пользу аккумуляторов.
Ненадежность генераторов показали летные испытания. Они проходили на берегу Азовского моря в окрестностях Керчи. Только для отработки корпуса бомбы потребовалось провести порядка 30 самолето-вылетов. А были еще испытания источников питания, датчиков высоты, высоковольтной части системы автоматики, отвечающей непосредственно за подрыв бомбы.
Поскольку никаких систем телеметрии еще не существовало, инженер Зуевский предложил разместить на корпусе бомбы пиротехнические шашки, дающие пламя разного цвета. Шашки были подключены каждая к своей системе и загорались при ее срабатывании. За тем, какой цвет когда загорелся, можно было наблюдать с земли.
Долго такая система не продержалась, однажды шашки сработали в бомбоотсеке самолета еще до его взлета, и несмотря на благополучный исход происшествия, от их использования пришлось отказаться. Но, во всяком случае, она позволила сократить время простоя, вызванного необходимостью разработки радиосистемы передачи данных.
При отработке высоковольтной части автоматики в корпус бомбы устанавливалась металлическая плита, по отметинам на которой фиксировалась разница во времени срабатывания детонаторов. После каждого сброса остатки бомбы уходили в землю на глубину двухэтажного дома, а единственным инструментом для того, чтобы достать плиту и проверить результаты эксперимента, была лопата…
29 августа 1949 года на полигоне под Семипалатинском прошли успешные испытания атомной бомбы РДС-1. За ней последовали РДС-2, РДС-3… За разработку узлов атомных бомб РДС-4, РДС-5 и первой водородной бомбы РДС-6с Виктору Зуевскому была присуждена Сталинская премия.
В 1954 году правительство решило разделить службы, занимавшиеся ядерным оружием. Разработку ядерных зарядов по-прежнему вели в Арзамасе-16, а системами автоматики и созданием боеприпасов на основе этих зарядов занялся филиал, вновь созданный в Москве на базе одного из авиационных в прошлом заводов. Руководителем филиала, который позже превратился во Всероссийский научно-исследовательский институт автоматики, стал известный конструктор танков Николай Духов, директором опытного производства – Герой Советского Союза № 1 Анатолий Ляпидевский. В новом учреждении Виктор Зуевский стал заместителем главного конструктора по разработке ядерных боеприпасов.
Одной из первых разработок нового КБ стала ядерная торпеда. В процессе ее разработки Виктор Андреевич много внимания уделял безопасности нового боеприпаса.
«Зуевский потребовал проведения тщательного анализа всех аварийных ситуаций с подводным оружием, – вспоминал сотрудник КБ, капитан второго ранга Анатолий Синяев. – Особенному разбору подверглась возможность зависания торпеды в торпедном аппарате при выстреле: были изучены все этапы эволюции подводной лодки при и после пуска торпеды, температурные условия, состояние приемников гидродавления и многое другое. Виктор Андреевич успокоился только тогда, когда были проведены детальные эксперименты с имитацией самых маловероятных аварий, подтвердившие достаточность принятых мер безопасности в конструкции изделия и порядке его эксплуатации».
В числе первых задач, поставленных правительством СССР перед новым конструкторским бюро, было и создание термоядерной боеголовки для межконтинентальной ракеты Р-7, той самой, которая вывела в космос первый спутник, а затем и космический корабль с человеком на борту.
«Вспоминается, как нужно было разместить автоматику массой около 140 кг так, чтобы она не нагружала ни узлы заряда, ни слабые элементы конструкции, а опиралась на такие силовые элементы, которые не требовали бы увеличения массы, – рассказывал один из разработчиков боеголовки Станислав Воронин, впоследствии – главный конструктор Всероссийского НИИ экспериментальной физики. – Критическое положение было с массой боеприпаса – при его весе 5,6 тонны мы экономили буквально каждый килограмм. С. П. Королев объявил за экономию килограмма веса премию своим сотрудникам. Мы в этом деле активно участвовали. Техническое решение способа крепления нашел Виктор Андреевич. Он сразу предложил его, и, наверное, интуиция была у него правильная, потому что, когда мы эту систему подвески испытали, оказалось, что она удачно сконструирована».
За создание боеголовки для ракеты Р-7 Виктору Зуевскому была присуждена Ленинская премия. В 1964 году он был назначен на должность главного конструктора ядерных боеприпасов Научно-исследовательского института автоматики. В этой должности он проработал 8 лет, до самой смерти в 1972 году. За 18 лет в НИИА под руководством доктора технических наук Виктора Зуевского были разработаны и переданы в серийное производство несколько десятков типов ядерных боеголовок для торпед, зенитных, крылатых, баллистических и противолодочных ракет, а также контрольно-измерительное оборудование, применявшееся при разработке и эксплуатации новых ядерных боеприпасов. Помимо Ленинской и Сталинской премий, за свою работу он был удостоен ордена Ленина и ордена «Знак Почета».
