Четверть века тому назад началась широкомасштабная вооруженная агрессия Молдовы против Приднестровья. 2 марта 1992 года Кишинев фактически перешел черту, отделяющую пространство возможностей создания единого государства в границах МССР от новой реальности, в которой жителям Приднестровья пришлось защищать не только право на свободу, но и собственные жизни. После столкновения в Кочиерах вооруженное противостояние лишь набирало обороты, а её кульминация — Бендерская трагедия — окончательно утвердила очевидный факт: приднестровцы могут чувствовать себя в безопасности только в независимом государстве и отдельно от Молдовы, страдающей от собственных исторических комплексов и склонной к националистической истерии.
После того как в конце 80-х годов XX века волна ксенофобии и панрумынизма захлестнула Молдову, жители Приднестровья, входящего тогда в МССР, оказались под угрозой стать людьми второго сорта на своей же родине. В Кишиневе набирала популярность идея имперской «русской оккупации», на которую нужно ответить всеобщей румынизацией. Конфликтным стал вопрос языка — молдавские националисты продвигали дискриминационный закон, ставивший в неравное положение русских, украинцев и гагаузов, которые на юге и востоке союзной республики составляли большинство. Тогда регионы стали требовать для себя права говорить на родном языке — забастовки и народные движения привели к идее самоуправления и свободных экономических зон. В Кишиневе, однако, прислушаться к просьбам территорий явно не желали. У прагматичных политиков, использующих энергию националистической экзальтации, планы были куда более «деловыми».
Приднестровье занимало 12% территории МССР, здесь проживало 16% её населения, при этом на долю левобережья приходилось около 40% совокупного общественного продукта союзной республики. На левом берегу Днестра были сосредоточены крупнейшие производственные активы. Потерять над ними контроль молдавские партийные бонзы и неодемократы явно не хотели. К тому же в воздухе витала перспектива передела социалистической собственности — союзная власть была уже слаба, а роспуск СССР казался лишь делом времени. Этим и объясняется, по-видимому, упрямство кишиневских политиков и игнорирование просьб приднестровцев, называемых тогда в молдавской интеллигентской среде «оккупантами» и «манкуртами» — людьми, потерявшими связь со своими историческими корнями. Мнение приднестровцев не интересовало «потомков древних римлян» и «детей воинов Штефана чел Маре», которые нашлись также среди молдаван ряда сёл на левом берегу Днестра, в основном в Дубоссарском и Григориопольском районах.
Националистические демонстрации с «великорумынским» колоритом имели место даже в Тирасполе и Дубоссарах. Однако по своим масштабам они не шли ни в какое сравнение с движением за создание Приднестровской республики, символизирующей свободу и этноязыковое разнообразие. Опираясь на немногочисленных лоялистов, Кишинев пытался навести «порядок» в Приднестровье, называя «сепаратистами» всех тех, кто не желал смиренно наблюдать, как их лишают элементарных прав и свобод. Такой подход к территории, исторически не связанной с молдо-валашскими государствами был изначально ущербным — как можно называть оккупантами и сепаратистами тех, чьи прадеды жили на левом берегу Днестра за полторы сотни лет до образования МССР, а потом и Республики Молдова?
1 Дубоссарский фронт
В правительственных кабинетах и представительных площадках РМ возобладала идея, что достаточно показать жесткую руку, как привыкшие к советской действительности граждане присмиреют. Однако этот путь привел к трагическим событиям в Дубоссарах 2 ноября 1990 года, когда в результате подавления молдавской милицией гражданской демонстрации погибли люди.
В следующем году, после августовского путча в Москве, союзные республики одна за другой стали объявлять независимость. На такой шаг вынужденно пошло и Приднестровье, после чего районные отделы милиции начали переходить на сторону ПМР. В Дубоссарах и Бендерах, однако, силовики разделились — одни присягнули Приднестровью, другие перевелись в полицию РМ. Подобное разделение стало источником первых искр вооруженного конфликта: в сентябре 1991 года Кишинев попытался усилить полицейский участок в Дубоссарах, что привело к пикетам и волнениям местных жителей.
Ещё одну попытку закрепиться в райцентре полиция предприняла в декабре — спецназ молдавского МВД атаковал приднестровских милиционеров на магистральном «круге». После этого эпизода, вошедшим в историю как третье нападение на Дубоссары, в окрестных сёлах всё чаще слышались автоматные очереди, а в правобережных населенных пунктах напротив Дубоссар наблюдалось увеличение численности молдавских силовиков. Со своей стороны Тирасполь принялся укреплять свои подразделения обороны: милицию и Республиканскую Гвардию. На помощь Приднестровью стали прибывать и казаки, чья поддержка оказалась не только значимой, но и своевременной.
Тем временем, ближние к Дубоссарам молдавские сёла не только поддержали полицию, но и стали создавать «добровольческие отряды», состоящие в основном из молодых людей, склонных к криминалу. Здесь динамика преступлений начала расти в геометрической прогрессии, а местные власти стали фиксировать признаки гражданского противостояния. Такой случай произошёл и 1 марта 1992 года.
Поздно вечером на улицах Дубоссар произошла массовая драка, остановить которую приехал начальник местной милиции майор Игорь Сипченко. Подойдя, однако, к толпе, он получил пулю, ставшую для него смертельной. Инцидент с ранением приднестровского милиционера спровоцировал новую волну недовольства дубоссарцев — по свидетельству очевидцев, Сипченко был ранен молдавским полицейским. Как писала тогда газета «Комерсант», в ответ гвардейцы Приднестровья и казаки штурмом взяли отдел дубоссарской полиции, разоружив 34 полицейских. В ту же ночь командующий приднестровской гвардией Штефан Кицак объявил боевую тревогу.
К этому времени СССР уже перестал существовать. Союзные республики уже разошлись в разные стороны и принялись делить имущество ушедшей в историю некогда великой страны. Россия, сдававшая свои интересы во имя дружбы с Западом, стала выводить части бывшей Советской Армии из бывших союзных республик, а вооружение и военные базы передавать в руки местных властей. Такая же судьба постигла и 14-ю армию, подразделения которой дислоцировались в Молдове и Приднестровье. Если ранее её командование обещало защищать население Приднестровья «в случае агрессии со стороны Молдовы», что до сих пор сдерживало эскалацию конфликта, то к весне 1992 года ситуация кардинально изменилась. Российские военные получили приказ из Москвы ни во что не вмешиваться.
2 «Оружие раздавали даже 15-летним мальчишкам»
Ситуацией воспользовались радикалы из Кишинева. 2 марта полицейский спецназ (ОПОН) при поддержке добровольцев из Молдовы и окрестных сёл попытался захватить базу полка гражданской обороны 14-й армии в селе Кочиеры под Дубоссарами. Нейтрализовав дежурных, комбатанты установили контроль над складами с боеприпасами. Российские военные при этом решили не оказывать сопротивление, за исключением личного состава узла связи. Эти бойцы не смирились с самовольным захватом базы молдавскими полицейскими и укрепились в казармах, готовые дать отпор. Командир дислоцированной в Дубоссарах инженерно-саперной бригады 14 армии подполковник Мукабенов намеревался оказать поддержку занявшим оборону бойцам, но моментально получил от командования приказ не вмешиваться. Тогда вмешаться решили приднестровские гвардейцы, для которых захват российской военной базы на левом берегу Днестра мог обернуться большой опасностью — молдавские силовики получали плацдарм и оружие для возможной атаки на Дубоссары.
В тот же день гвардейцы попытались деблокировать российских военнослужащих и неожиданно для молдавских полицейских прорвались на территорию военного городка. Ополченцы отбили несколько атак комбатантов, однако после звонка из Кишинева в Москву командующий 14-й армией генерал Неткачев потребовал вывода приднестровских гвардейцев (!) с территории российской воинской части, захваченной молдавскими вооруженными отрядами.
На второй день, 3 марта, на помощь гвардейцем прибыло подкрепление с задачей обеспечить эвакуацию приднестровских ополченцев, российских военных и членов их семей. Получилась казусная ситуация: гвардейцы и российские солдаты были осаждены молдавскими вооруженными формированиями в казарме военного городка, тогда как сами комбатанты оказались заблокированы приднестровскими ополченцами, прибывшими на помощь осажденным.
После ожесточенной перестрелки, находившиеся в военном городке приднестровцы и солдаты 14-й армии, всё же покинули территорию базы.
«Командир полка был оставлен заложником. При эвакуации жителей военного городка автоматной очередью ранены женщина, ребенок и украинский журналист», — написал об этих событиях журналист газеты «Комерсант».
Комбатанты же, получив богатый трофей, принялись распиливать военное имущество российской армии.
«Как докладывал командир подразделения связи, дислоцированного в Кочиерах, майор Зарапин, которого в течение двух дней удерживали в качестве заложника, имущество тащили все, кто мог, а оружие раздавали даже 15-летним мальчишкам», — отмечается в трехтомной «Истории ПМР».
В результате нападения 2 марта молдавские силовики получили военную базу на левом берегу Днестра, а село Кочиеры фактически стало их опорным пунктом. Полицейский спецназ установил контроль и над паромной переправой через Днестр, находящейся в нескольких километрах севернее у села Новая Моловата. Это позволило им наладить транспортную связь с правым берегом, откуда в Кочиеры прибывали подкрепления. Через две недели именно отсюда молдавские комбатанты предпримут бросок к трассе Рыбница-Тирасполь, полный жутких эпизодов с расстрелом туристического автобуса и издевательствами над казаком Величко и его беременной женой.
На противоположном берегу Днестра, тем временем, приднестровская разведка фиксировала интенсивное передвижение и концентрацию вооруженных отрядов. В свою очередь республиканская гвардия стала занимать ключевые перекрестки дорог, господствующие над Днестром высоты и укреплять блокпосты у мостов через реку. Хаотичные перестрелки, усиливающиеся с каждым днем, не оставляли сомнений в том, что Кишинев готовит крупную спецоперацию. То, что произошло в середине марта, лишь подтвердило эти опасения.
