Некогда грозные половцы, или команы, чьим именем в XII-XIII веках называлась степь, даже будучи разгромленными монголо-татарами, продолжали обитать в наших краях. Опосредованно их влияние сохранилось. Достаточно сказать, что, по одной из версий, половецкий этнический элемент участвовал в формировании гагаузского народа.
В каком же конкретно виде дошло до нас отдалённое эхо «от железных великих полков половецких»? Ответ содержится в вопросе, поскольку цитата заимствована из «Повести о полку Игореве». В произведении древнерусской литературы, как мы помним, речь идёт о неудачном походе князя Игоря Святославича. Имя и роль воинственных степняков глубоко врезались в память сказителей, летописцев. Противостояние с этим народом отнимало значительные силы и, безусловно, принесло русичам немало горя. Борьба велась с попеременным успехом. И всё же мало-помалу происходило сближение двух, казалось бы, несовместимых полюсов, двух типов цивилизации (кочевой и оседлой). Тому пример – династические связи русских князей и половецких ханов.
Не все читают былины, но вряд ли найдётся ребёнок, не смотревший мультфильм «Алёша Попович и Тугарин Змей». Так вот, прототипом последнего послужил половецкий хан Тугоркан (1028-1096), злостный враг Руси, который тем не менее в 1094 году заключил мир со Святополком Изяславичем, взявшим в жёны дочь Тугоркана, в крещении Елену. От неё родились князья Брячислав и Изяслав. Так что и в венах русской аристократии текла половецкая кровь.
В тяжёлом 1223 году сродники выступили единым фронтом. Хан Котян обратился к своему зятю, галицкому князю Мстиславу Мстиславичу с просьбой о защите от монголов. Такова вкратце предыстория печально известной битвы на Калке, повлёкшей за собой тотальный разгром в 1237-1241 годах. И сколько бы ни рассуждали о том, существовало или нет монголо-татарское иго, Северо-Восточная Русь и южнорусские земли долго ещё лежали в руинах. Путешествовавший в этих краях спустя четыре года францисканец Плано Карпини был невероятно потрясён видом разорённого Киева, про который скажет: «Был прежде этот город весьма большим и многолюдным, а ныне сведён на нет».
Не будем же удивляться, что в новых степных реалиях след половцев не столь отчётлив. Специалист по средневековым кочевникам доктор исторических наук Светлана Плетнева пишет: «Этот народ, живший на гигантских пространствах от Дуная до Иртыша, заставлял считаться с собой и Византию, и Русь, и сопредельные восточноевропейские страны, однако монгольское нашествие прекратило его самостоятельное существование… Половцы рассеялись по Балканам, Руси, Закавказью и Венгрии, основная же их масса влилась в население Золотой Орды, внеся вклад в формирование татар, киргизов, казахов, узбеков, башкир, крымских татар, некоторых других тюркоязычных народов».
Интересно, что монголы, принёсшие в половецкую степь (Дешт-и-Кипчак) собственное социальное устройство, вынуждены были разделить кочевья на улусы, во многом учитывая существовавшее до того этнополитическое разделение. Со временем в Приднестровье выделился улус Ногая, соответствовавший западному половецкому (команскому) объединению. «Так в старых, привычных границах, – сообщает Светлана Плетнева, – прикрытые новым именем, возглавленные чужими феодалами, начали новую страницу своей истории кипчакские, половецкие и команские орды. Жизнь продолжалась».
Долговременное присутствие половцев в Приднестровье фиксируют самые разные источники. В их числе письменные и археологические свидетельства. Наряду со знаменитыми «каменными бабами», учёные выделяют явно половецкие черты в погребальном обряде: камни в насыпях, восточная ориентировка, захоронение целых туш коней. Из летописных упоминаний мы знаем, что русский князь Иван Берладник, заключив в 1159 году военный союз с половцами (естественно, с ближайшей к нему ордой), ходил на «подунайские земли» и взял там «товара много». Кроме того, на Днестре, наряду со славянскими племенами тиверцев и уличей, жили некие «толковины», как полагают – переводчики с половецкого.
Сказанное выше говорит о том, что в период половецких вторжений рубежа XI-XII веков оседлое (славянское) население не было полностью истреблено, а продолжало жить и взаимодействовать с беспокойными степными соседями. Но и после опустошительного монгольского нашествия мы знаем о присутствии половцев в регионе. Историкам известно, что, спасаясь от орд Батыя, половецкий хан Котян отступил в пределы Венгерского королевства, где породнился с Белой IV. Самих половцев пытались насильно обратить в католичество, навязать им оседлый образ жизни. Манифест короля от 1279 года требовал отказаться от «палаток и переносных жилищ… и оставаться в деревнях по обычаю христианскому». В ответ непокорные половцы взбунтовались. Как пишет Плетнева, «ушли к монголам в Приднестровье и оттуда напали на Венгрию, разорив страну до самой столицы – Пешта».
Народ как река-спецпроект газеты «Приднестровье»
