В историю Приднестровья вписано значительное количество выдающихся соотечественников, отличившихся своими подвигами и достижениями на поприще защиты, созидания, образования и врачевания. Их судьбы и свершения известны, изучаются в образовательных учреждениях, в их честь установлены памятные знаки и названы улицы населённых пунктов. Но есть и такие, о которых до сих пор мало сведений, либо они сокрыты тенью известности своих близких и родных людей, будучи, к примеру, женами или матерями известных личностей. В ХIX веке такой человек жил в местечке Каменка – это её владелица – супруга прославленного российского полководца, генерала-фельдмаршала П.Х.Витгенштейна, память о которой для современников, кроме проявленной ею беззаветной верности и преданности своему мужу, должна наполнится знанием о её судьбе и подвиге – подвиге материнства.
Историографы семьи Витгенштейн отмечали, что «граф Пётр Христианович Витгенштейн 27 июня 1798 года женился на Антонии-Цецилии (вар. Сесилии – прим. авт.) Снарской, которую муж на французский манер называл Антуанетта». Как отмечает современный исследователь Д..О.Виноходов «женой Петра Христиановича была Антуанетта Станиславовна (Антония-Сесилия) Снарская, дочь маршала (предводителя дворянства) Полоцкого наместничества Станислава Адамовича Снарского». (Илл.1).
«Любовь, без всяких разсчётов корысти, заставила нашего героя отдать, в 1798, руку и сердце той, которая была потом верною спутницею жизни и всегда, до самой кончины, обожаемою подругою его, в течение сорока пяти лет… (…)… никогда с ним не разстававшейся…» – сообщало в 1843 году периодическое издание о П.Х.Витгенштейне. Об отношениях супругов в период военной службы уточняла российский генеалог А.В.Краско: «В мирное время Антонина Станиславовна всегда находилась вместе там, где было расквартировано воинское соединение, которым он командовал. Они, конечно разлучались, когда Пётр Христианович отправлялся на войну. У их потомков сохранилось множество писем на фрацузском языке, которые он писал жене, когда они волею обстоятельств находились далеко друг от друга. Письма дают возможность почувствовать характер отношений между супругами. В них сквозит тёплое, заботливое отношение Петра Христиановича к своей жене. Он подробно рассказывал ей о своих ежедневных делах, о ходе прошедших боёв, числе пленных и захваченных трофеях, об окружавших его людях – офицерах, простых солдатах – их быте, нуждах, разговорах. В одном из писем от октября 1812 года он рассказывает жене историю о том, как накануне боёв за Полоцк он получил пакет от Императора, который надлежало вскрыть после освобождения Полоцка и в котором, как оказалось, находился рескрипт о даровании ему чина генерала от кавалерии. Он благодарит жену за то, что она вместе с жёнами других офицеров самоотверженно ухаживает за ранеными в тылу русской армии осенью 1812 года. Изредка, в момент затишья, она навещала супруга и на театре военных действии. По воспоминаниям генерала М.И.Каховского, начальника штаба корпуса Витгенштейна, графиня вместе с супругом отпраздновала Рождество и встретила новый 1814 год – войска тогда уже вступили во Францию.
В письмах, написанных в мирное время, особенно из-за границы, он сообщает жене о выполнении её поручений о покупке каких-то необходимых ей вещей, часто даёт советы по поводу ведения хозяйства в Каменке, сообщает о Высочайших милостях и наградах, которых он удостаивался. Письма к жене подтверждают отзывы современников о Петре Христиановиче как о человеке сердечном, открытом, эмоциональном». Редакция периодического издания «Русский инвалид» опубликовала в 1846 одно из таких писем П.Х. Витгенштейна супруге, предварив следующим комментарием:
«…драгоценныя, собственоручныя строки, коими Защитник Петрова Града спешил уведомить супругу свою о клястицкой победе. Писанное на-скоро, в походе, может-быть на барабане, под пушечными выстрелами, оно вполне выражает характер Витгенштейна, дышащее высоким красноречием простоты, выражающее его благочестивыя упования на бога, его весёлую шутливость, с какою он выражается о своём подвиге, и нежную заботливость, с какою старается успокоить супругу, касательно кровавых битв и опасностей, коим он тогда подвергался».
(397) Вот текст этого письма 1812 года:
«При помощи милосердного Бога, неоставляющаго меня своим покровом, я одержал полную победу над Удино, герцогом Реджио, который хотел отрезать меня от Дриссы, идя на Себеж, а потому я атаковал его, побил, и он теперь в совершенном поражении. Я всё чаще преследую его, и он отступает на Полоцк, чтобы уйти за Двину. Дело продолжается уже три дня, и до сих пор мы взяли более 3000 пленных и много офицеров, две пушки, весь обоз, даже генеральские экипажи. Можешь судить, сколько у них убито! Ко мне продолжают беспрестанно приводить пленных, и я надеюсь иметь их ещё много. С моей стороны потеря довольно значительная, особливо в особе генерала Кульнева, который убит. Из твоих знакомых, Мезенцов легко ранен в голову, Луков в ногу, Мендоза прострелен, Штаден легко ранен в бедро, а вашему покорнейшему слуге оцарапало голову, что не препятствует однакож мне продолжать дело. Горленко тебе всё разкажет. Бедный Нейдгардт ранен очень опасно. Впрочем, есть и ещё кое кто, которых ты не знаешь. Освободясь от г-на Удино, я установлю порядок в Белоруссии, повесивши и растрелявши несколько мятежников. Потом пойду на пособие Риге, и надеюсь освободить её, при помощи Божией. Вот, мой добрый друг, всё, что могу теперь сказать тебе. Горленко перескажет тебе остальное изустно. Надеюсь, что эта новость порадует Петербург, где уже опасались того, что неприятель шёл на Псков. Не думай, мой добрый друг, что я слишком не щажу себя: меня случайно задела пуля на излёте. Будь спокойна и береги твоё здоровье. Обнимаю тебя от всего моего сердца, а равно и детей. Кланяйся Нарышкину, Б…, и всем, кто принимает во мне участие. Сообщаю о деле моём нашей доброй Императрице, прежде нежели она услышит о том от других, ибо тогда я утрачу ея благоволение. Вязмитинов сообщит ей эту новость. Да сохранит вам милосердный Бог жизнь и здоровье для твоего преданного до гроба, В.»
В 1813 году, в период военной службы, генерал-лейтенант П.Х.Витгенштейн заказал гравёру С.Карделли исполнить портрет, который сопровождался следующей надписью: «Шеф Лейб-Гусарского Полка, Командующий 1м Корпусом большой Армии. Посвящено Супруге Его». (Илл.2).
Важные уточнения относительно биографии супруги фельдмаршала приводит О.Н.Попко: «Жена фельдмаршала кн. Антония Станиславовна Витгенштейн (1779–1855) состояла в длительной переписке с тремя из четырёх императрицам, которые царствовали при её жизни (речь идёт об императрице Марии Фёдоровне (урождённой Софии Марии Доротее Августе Луизе Вюртембергской), супруге императора Павла I и матери императоров Александра I и Николая I; императрице Елизавете Алексеевне (урождённой Луизе Марии Августе Баденской), супруге императора Александра I; императрице Александре Фёдоровне (урождённой Фридерике Луизе Шарлоте Вильгельмине Прусской), супруге императора Николая I – прим. авт.). Предки кн. Антонии Снарские происходили из Полоцкого уезда, а сама небогатая дворянская семья, в которой она выросла, проживала в окрестностях Люблина. Её судьба благодаря удачному браку сделала головокружительный поворот. Она смогла стать надёжной и верной женой фельдмаршалу, в молодости сопровождала его во время походов. Снискала уважение членов императорской семьи, получала от них подарки».
Спустя год после женитьбы – в 1799 году – у четы Витгенштейн родился первенец и главный наследник князь Лев Петрович (Людвиг-Адольф-Фридрих). А.В.Краско в своих работах и в 1999, и в 2012 году сообщала о том, что у Витгенштейнов было 11 детей. Однако ещё в 1843 году автор газетной статьи «Памяти Героя» осторожно уточнял о многочисленном семействе П.Х.Витгенштейна: «…если не ошибаемся, двенадцати сыновей и дочерей, бывших у героя нашего…». Действительно, автор этого утверждения не ошибался – у Героя 1812 года и его супруги в период с 1799 по 1815 год родилось 12 детей: 8 сыновей и 4 дочери: Людвиг-Адольф-Фридрих (Лев), Амалия (Эмилия), Станислав-Христиан, Александр, Пётр-Эдуард, Елисавета, Антонина, Георг-Эдуард (Егор), Алексей, Николай-Владимир, Гавриил, Мария-Вильгельмина (Илл.3).
Графиня (а с 1836 года княгина) Витгенштейн несомненно была любящей и заботливой матерью. Сохранилось письмо отца декабриста Павла Пестеля, служившего под началом П.Х.Витгенштейна, от 2 июня 1817 года, к своему сыну, в котором сообщается о визите в г.Санкт-Петербург супруги его шефа, и в котором наглядно проявляется материнский характер Антонины Станиславовны,: «Гр[афиня] Витгенштейн прибыла. Я был у нее и не застал. Поскольку я нашел ее помещение весьма скверным, матушка написала ей, предлагая наше городское жилище, но она не согласилась под предлогом, что ее жилье так близко от школы Св. Петра, где находятся ее дети, что она может видеть их у себя каждый день. Она поехала в Павловск к имп[ератрице]-матери, таким образом, ни матушка, ни я еще ее не видали. Она написала матушке, что придет сама ее благодарить за обязательное предложение жилища».
Здесь необходимо отметить, что тема жилища, родного дома и связанная с ней идея женщины-матери, хранительницы очага, была священной в семье Петра Христиановича Витгенштейна, который потерял в возрасте 4-х лет родительский дом, сгоревший в пожаре, а главное – родную мать, скончавшуюся спустя пару недель после родов его младшей сестры и случившегося пожара. Уже в преклонном возрасте, с 1834 года и до самых последних своих месяцев жизни 1843 года, его, по воспоминаниям градоначальника г.Переяславль, где случилось несчастье в далёком детстве фельдмаршала, «занимала мысль (как он выражался) исполнить священнейший и последний свой долг: отыскать могилу своей матери». И он сумел его исполнить, также, как и построить собственный, новый дом. Ещё в 1805-1806 годах на имя своей супруги он приобретает имение, в которое входило местечко Каменка, где в начале 20-х годов столетия уже появляется большая усадьба, центральное место которой занимал господский дом.
По традиции того времени на центральной части фронтона дома был нанесён вензель того, кому он принадлежал. Он состоял из заглавных букв полной фамилии, в центре которого, (как и сама княгиня в семье фельдмаршала), присутствовала также заглавная буква имени его супруги, – хозяйки дома и усадьбы – Антонины Сайн-Витгенштейн – «С.А.W» (Илл.4, Илл.5). Кроме того, долина у Днестра, в которой располагалась усадьба, а вместе с ней и немецкая винодельческая колония на одной из окраин усадьбы, были названы князем Витгенштейном, этническим немцем, на соответствующий манер и в честь любимой жены и матери его детей – Антуанетенталь, что в переводе с немецкого языка означает Долина Антуанетты. (Илл.6). Как писали потомки первых колонистов в 90-х годах XIX века, «Граф (…) населению в память своей жены Графини Антонины дал название колония Антуанетенталь, переименованная за тем в Антоновку» (сегодня это микрорайон города Каменка).
28 октября 1824 года отец П.Пестеля писал сыну: «Большая удача быть уважаемым и любимым своими начальниками. Первое не могло вас миновать, но я желал бы, чтобы второе также было, особенно, чтобы вы всегда были в добрых отношениях с добрым гр[афом] Витгенштейном. Если он вернулся, засвидетельствуйте ему, как и его достойной жене, мое почтение: я очень искренне люблю их обоих. Чем больше узнаешь свет, тем больше отдаешь должное доброте, как качеству редкому у людей, особенно же у тех, кого фортуна должна бы избаловать, как графа и графиню». Но судьба не всегда была благосклонна в жизни семьи Витгенштейнов. «Главнокоманд[ующий] после несчастия, его постигшего, выезжает из Петербурга и прибудет сюда со всем своим семейством к 20 нынешнего месяца. Он описывает мне смерть сына как вечную печаль, после коей отрады ожидать не может. И в особенности положение Графини неизъяснимо. Нет постоянного счастия на земле» – писал в одном из своих писем в феврале 1820 года из Тульчина начальник штаба 2-й армии, возглавляемой П.Х.Витгенштейном, П.Д.Киселёв. За время своей жизни Антонина Станиславовна и Пётр Христианович похоронили 7-х детей: Станислава, Петра-Эдуарда, Елисавету, Антонину, Алексея, Гавриила, Марию-Вильгельмину.
В период гибели Станислава в 1820 году императрица проявила максимальное участие и поддержку семье Витгенштейнов и прежде всего графине Антонине Станиславовне, которую 12 января приняла в круг придворных дам, возведя её в высшее придворное звание статс-дамы: «Княгиня Антонина Станиславовна Витгенштейн, супруга фельдмаршала князя Петра Христиановича, рождённая Снарская, дочь польского дворянина. (…) Получила орден св.Екатерины 2-го класса 25 июня 1812 г. за разбитие Удино под Клястицем (18 июля); сверх того, назначен ей по смерть пенсион в 12,000 руб. Пожалована в статс-дамы 12 января 1820 г., при получении известия о смерти 2-го ея сына» – сообщалось в одном из периодических изданий об истории России девятнадцатого столетия.
Всю свою жизнь А.С.Витгенштейн хранила в двух золотых кулонах локоны волос в память об умерших сыновьях Станиславе и Гаврииле. Боль утрат и страданий Антонине Станиславовне помогли пережить преданный супруг и любящие дети. В ноябре 1842 года чета Витгенштейнов составила духовное завещание 5-м оставшимся их наследникам, в котором, в частности, отмечались следующие слова «…все наши одинаково любящие нас дети, наследующие в равных долях… (…)… в доказательство нашей равной любви и привязанности к ним…». Ещё при жизни княгини, и после её смерти, в честь матери дети давали её имя своим наследникам: Лев – дочь от первого брака Мария Антуанетта Каролина Стефания (Мария Львововна) (1834 г.), дочь от второго брака – дочь Антуанетта (1839 г.); Эмилия – дочь Антонина (1825 г.); Егор – дочь Мария Антония Стефания (1836 г.); Николай – дочь от первого брака Мария Паулина Антуанетта (Мария Николаевна) (1837 г.), дочь от второго – Антонина (1861 г.). Интересное наблюдение приводит белорусская исследовательница художественного наследия рода Витгенштейнов О.Попко о коллекции картин Льва Петровича Витгенштейна: «В 1838 г. в коллекции князя не было ни одного портрета его матери Антонии Станиславовны Снарской. Видимо, её портреты появились только после смерти родителей, когда достались в наследство». Однако далее продолжает: «Коллекция (…) содержит всего семь произведений религиозной тематики: «Св. Цецилия»…». Здесь надо уточнить, что образ Святой Цецилии является почитаемым в католичестве, а полное имя Антонины Станиславовны, как упоминалось выше, является двусоставным – Антония-Цецилия. Отметим также, что Антонина Станиславовна, будучи католического вероисповедания, до конца своих дней являлась прихожанкой католического костёла в селе Рашков, в приход которого входило несколько сёл и местечек, включая Каменку.
«Моя княгиня, слава Богу, здорова, дети меня любят, я их всех тоже люблю. Кажется, почему бы не пожить…» — говорил за месяц до своей кончины в 1843 году князь П.Х.Витгенштейн. А 1855 году ни стало и его «дорогой подруги». Внутри помещения семейного склепа в г.Каменка до настоящего времени находится одна из сохранившихся мраморных плит, которыми замуровывались специальные ниши с останками покойных. Данная плита принадлежала захоронению владелицы и хозяйки имения Каменки А.С.Витгенштейн (Илл.7), на которой сохранилась гравированная надпись на французском языке: «La Feldmaréchale Princesse Antoinette de Sayn Wittgenstein Berlebourg née de Snarska née à Krasnopol le 10 Mars 1779 décédée à Kamenca le 15 Juin 1855», что в переводе на русский язык читается следующим образом: «Супруга Фельдмаршала Княгиня Антуанетта Сайн Витгенштейн Берлебург урождённая Cнарская рождённая в Краснополе 10 Марта 1779 скончавшаяся 15 Июня 1855» (Илл.8).
Как писала О.Попко, «в семье существовал культ матери: муж и дети, без сомнения, чтили её. Об этом говорит и маленькая деталь из списка имущества в имении Каменка – гипсовые слепки с её рук, хранившиеся в одном из покоев восточного флигеля (Илл.) усадебного дома». Нельзя здесь, в завершении, не вспомнить фрагмент из произведения ХХ века А.А.Фадеева «Молодая гвардия», который ярко и пронзительно отражает подвиг всех матерей:
«… Мама, мама! Я помню руки твои с того мгновения, как я стал сознавать себя на свете. За лето их всегда покрывал загар, он уже не отходил и зимой, — он был такой нежный, ровный, только чуть-чуть темнее на жилочках. А может быть, они были и грубее, руки твои, — ведь им столько выпало работы в жизни, — но они всегда казались мне такими нежными, и я так любил целовать их прямо в темные жилочки. Да, с того самого мгновения, как я стал сознавать себя, и до последней минуты, когда ты в изнеможении, тихо в последний раз положила мне голову на грудь, провожая в тяжелый путь жизни, я всегда помню руки твои в работе. Я помню, как они сновали в мыльной пене, стирая мои простынки, когда эти простынки были еще так малы, что походили на пеленки, и помню, как ты в тулупчике, зимой, несла ведра на коромысле, положив спереди на коромысло маленькую ручку в рукавичке, сама такая маленькая и пушистая, как рукавичка. Я вижу твои с чуть утолщенными суставами пальцы на букваре, и я повторяю за тобой: «бе-а — ба, ба-ба». Я вижу как сильной рукой своею ты подводишь серп под жито, сломленное жменью другой руки, прямо на серп, вижу неуловимое сверкание серпа и потом это мгновенное плавное, такое женственное движение рук и серпа, откидывающее колосья в пучке так, чтобы не поломать сжатых стеблей. Я помню твои руки, несгибающиеся, красные, залубеневшие от студеной воды в проруби, где ты полоскала белье, когда мы жили одни, — казалось, совсем одни на свете, — и помню, как незаметно могли руки твои вынуть занозу из пальца у сына и как они мгновенно продевали нитку в иголку, когда ты шила и пела — пела только для себя и для меня. Потому что нет ничего на свете, чего бы не сумели руки твои, что было бы им не под силу, чего бы они погнушались! Я видел, как они месили глину с коровьим пометом, чтобы обмазать хату, и я видел руку твою, выглядывающую из шелка, с кольцом на пальце, когда ты подняла стакан с красным молдаванским вином. А с какой покорной нежностью полная и белая выше локтя рука твоя обвилась вокруг шеи отчима, когда он, играя с тобой, поднял тебя на руки, — отчим, которого ты научила любить меня и которого я чтил, как родного, уже за одно то, что ты любила его. Но больше всего, на веки вечные запомнил я, как нежно гладили они, руки твои, чуть шершавые и такие теплые и прохладные, как они гладили мои волосы, и шею, и грудь, когда я в полусознании лежал в постели. И, когда бы я ни открыл глаза, ты была всегда возле меня, и ночник горел в комнате, и ты глядела на меня своими запавшими очами, будто из тьмы, сама вся тихая и светлая, будто в ризах. Я целую чистые, святые руки твои!»
По материалам:
- Каменка историческая и Пётр Христианович Витгенштейн: монография [Электронный ресурс] / А. П. Горносталь, А. Г. Тихонов; РОО «Поднестровское историко-географическое общество»;АНО «Евразия». – Тирасполь–Каменка, 2025. С.376. https://history.gospmr.org/kamenka-istoricheskaya-i-pyotr-hristianovich-vitgenshtejn/?fbclid=IwY2xjawKbzphleHRuA2FlbQIxMABicmlkETEybGV1TmRDUURHMnNDTDNVAR6jNgmZUPqwy9oA32yiV383wSmwcd1hXpHsPAqUNIfhrYIiJmYxwA7DUx-oPQ_aem_SOghXNKoxHDnOE62Jb4D5Q [Дата обращения 30.11.2025г.]
Автор А.П.Горносталь. 30.11.2025.
